Об Индии, любви и о том, что значит быть женщиной

«Я нашла любовь в путешествии, он нашел меня и любимое дело — фотографию. Мы делаем классные вещи, снимаем фотоистории, поддерживаем друг друга и строим сумасшедшие планы. Нас разделяют 4000 километров, это очень много и очень мало одновременно», — признается Катерина в интервью Арриво.

Об Индии, любви и о том, что значит быть женщиной

Любовь, творчество и путешествия — самое классное из всех сочетаний!

Герой интервью
Я хочу чтоб всегда были силы и позитив Я умею делать красиво Что накипело переезд из России Что радует свобода!

Арриво: Долго не мог придумать первый вопрос и – как видишь – ничего не придумал. У фотографов бывает «боязнь чистого листа»? Что помогает выйти из ступора?

Катерина: Бывает так, что подолгу копишь и развиваешь какие-то идеи, но так и не доходишь до их реализации. Но можно эти идеи достать в нужное время, и они станут основой для чего-то нового и крутого. Для меня таким проектом был Таджикистан (серия фотографий «Быть женщиной» – Арриво) – основную идею я придумала лет пять назад, но когда появилась возможность – побежала и сделала. У меня сейчас таких «пилотных» задумок с десяток. Они все в разных странах и о разном, но пока не пришло время.

Мне кажется, с боязнью чистого листа не нужно бороться, следует понимать: у нас очень мало времени, в каком-то глобальном смысле. Вещи меняются и ускользают на глазах, и можно не успеть сделать что-то важное. Чистый лист нужно заполнить и, если что-то пойдет не так, просто взять новый.

Сначала ты стала успешным фотографом и лишь потом закончила журфак МГУ. Зачем учиться, если и так все хорошо? Про журналистику говорят: «Самая необязательная специальность».

На журфак имеет смысл идти, когда ты уже приличный фотограф, но тебе этого мало. Университет учит думать. Многие приходят учиться быть фотографом и уходят ни с чем.

Журфак дал мне понимание профессии как таковой, и позволил сделать выбор – журналистом не становиться, по крайней мере в качестве штатного сотрудника какого-либо СМИ.

Я решила остаться фрилансером и зарабатывать коммерческой фотографией и дальше. Очень рада, что так вышло, я вольна делать только то, что мне интересно, без рутины, начальников и необходимости отражать чужую точку зрения. Рекламная съемка, на очень комфортных условиях, позволяет зарабатывать достаточно, при этом у меня много времени для путешествий и реализации идей, которые я, в последствии, могу опубликовать как независимые проекты.

Ты уже больше пяти лет на фрилансе, но начинала как раз как штатный фотограф. О плюсах фриланса и минусах офиса, думаю, многие слышали. Чем трудна удаленная работа? Были у тебя хорошие начальники?

Фриланс, мне кажется, создан для очень определенного типа людей. Это люди с бешеной самоорганизацией, которые просто не могут работать ни под чьим началом. У меня с самой школы были проблемы с субординацией и признанием любого лидерства.

С работой, давно, когда она у меня еще была, мне повезло – я вела свой проект, и меня особо никто не трогал. У меня была чудесная начальница, которая брала на себя все организационные вопросы и позволяла мне заниматься своим делом.

Мы делали с ней очень крутые вещи и уволились в один день. А потом я себе пообещала, что не буду бояться и постараюсь продержаться на фрилансе хотя бы пару месяцев, потом полгода, потом год. Больше я никогда не работала. 

В твоем портфолио множество жанров: интерьер, еда, каталоги, портреты, свадьбы… Какое место занимает тревел-фотография?

Тревел-фотография когда-то вытащила меня на первоначальный, очень важный уровень. Благодаря ей, я перескочила период «любителя». Из первых путешествий привезла довольно приличный материал, который позволил сделать первые выставки, привлечь первых клиентов.

Мицпе-Рамон, Израиль
Мицпе-Рамон, Израиль

Путешествия полностью изменили мою жизнь. Сейчас никакие деньги, никакую стабильность, успех и известность я не променяю на возможность быть свободной.

Ты живешь на три страны, если не на четыре. Сколько времени проводишь в каждой из стран? Чем они тебе дороги?

Сейчас я живу в России и Израиле. Но довольно часто езжу в Индию.

Израиль для меня – любимое место, так как там живет мой молодой человек, и я стараюсь каждые свободные несколько недель проводить в Израиле. За последние пару лет очень полюбила Иерусалим, город в котором мы живем. Верю, что у Иерусалима есть душа. Он такой разный, такой старый и сложный, не похожий ни на что на свете! Думаю, это любовь.

Пустыня на юге Израиля
Пустыня на юге Израиля

В Москве у меня мама, заказчики, друзья и дача. Стараюсь проводить в ней как можно меньше времени.

В Индии рабочие дела, любимые места, вечная ностальгия. Езжу туда раз в год по делам и по привычке, чтоб получить «дозу» и не скучать некоторое время. Но я чувствую, что немного устала от нее. То, что поначалу шокировало, потом завораживало и притягивало, сейчас немного надоело и вызывает больше раздражения, чем умиления. Хотя Индия, конечно, – фантастическая во всем: хорошем и плохом!

Как относишься к «плохой» Индии: замечаешь, игнорируешь или, быть может, по-своему принимаешь?

Ох, как много в Индии негативных сторон! И именно это делает ее такой привлекательной. Путешествие там – всегда приключение, и не всегда простое.

Меня лет пять назад покусала мартышка, и я переболела дизентерией – это были самые жуткие две недели в моей жизни, но уже пять лет – это моя самая крутая байка, так что оно того стоит.

Заглянул в твой фейсбук – красивые занятия йогой. Что еще «индийского» делаешь?

С первого путешествия в Индию она как-будто проникла мне под кожу, она во всем – в том, как я выгляжу, в моем доме. У меня есть магазин индийского текстиля. Мои любимые словечки – на хинди. На спине татуировка на санскрите. Я верю в реинкарнацию и соотношу свои действия с тем, как себя будет чувствовать моя карма. Я не религиозный фанатик, но некоторые теории буддизма и индуизма кажутся мне очень симпатичными.

Я подсадила на Индию свою маму, так что она теперь путешествует со мной, и похоже любит ее больше, чем я.

Ну и про йогу – практикую ее больше трех лет. Я не стала веганом, не отказалась ни от вредных привычек, не стала «просветленной». Воспринимаю йогу, как глубокое познание себя, своих пределов и способов их преодоления. Йога показывает, что нет ничего, чего бы нельзя было добиться через терпение, смелость и упорство.

Еще одна страна, которая перевернула твою судьбу, – Непал. Ты мечтала попасть туда с 15 лет.

В четырнадцать-пятнадцать лет я увлеклась теорией рас, буддизмом и прочей эзотерической радостью. В одной из книг, которую читала, был рассказ про храмовый комплекс Сваямбхунатх в Катманду. Мне пришлось даже поискать Непал на карте, настолько это была неизвестная никому страна. И так у меня появилась мечта – оказаться в Непале.

Будданатх, Катманду, Непал
Будданатх, Катманду, Непал

Я протащила эту мечту через много лет. Но в Непале оказалась не сразу. Долго путешествовала по Индии, потом по Индонезии. Непал меня не отпускал. Мне хотелось поехать туда одной.

Только сейчас, через столько лет, понимаю, как здорово обошлась со мной судьба. Окажись я в Непале раньше, возможно я бы пережила совсем другой опыт и со мной бы не случилось многих чудес.

О чудесах: «Никогда бы не подумала, что быть девушкой крутого фотографа – круче, чем самому быть крутым фотографом!» Вы ведь в Непале познакомились? Расскажи эту историю…

Я влюбилась (улыбается). Мы познакомились на рафтинге на реке Кали Гандаки. Река была сложная и холодная, а группа не очень дружелюбной. Сразу после высадки на берег начался сильный ветер. У всех были палатки на двоих, а мне досталась одноместная. Все бы хорошо, но ставить в сильный ветер палатку одному, означает бегать за ней по всему лагерю. Мне помог парень: поставил палатку, улыбнулся и ушел.

Ладакх, Индия
Ладакх, Индия

И вот сижу я злая и мокрая, пытаюсь в темноте чистить морковку на ужин. Надо мной смеется весь лагерь: я взяла в поход камеру, четыре объектива и макбук, но не взяла налобный фонарик. И тут ко мне подсаживается тот парень и предлагает помощь. Мы всю ночь болтали у костра и мне казалось, что он с какой-то другой планеты. Он рассказывал про израильскую армию, много месяцев в Индии, я говорила, что вообще не должна была оказаться на этой реке. Было чувство, что мы не просто так там сидим. 

Потом я совершенно глупо обожгла ногу об угли, было очень больно. Утром на меня через щель в палатке смотрел тот же парень, улыбался и спрашивал надо ли меня, одноногую, тащить чистить зубы (улыбается). Водил меня за руку, помогал залезть в каяк, таскал мои вещи и веселил как мог, и я уже не замечала боли. По дороге в город мы поняли, что слушаем одну и ту же музыку и любим одни и те же фильмы.

Мы провели вместе 10 счастливых дней. Через две недели в Москве мне уже белый свет был не мил, а он вполне всерьез говорил, что приедет в Россию, если я не вернусь. Тогда я взяла билеты и полетела к нему. С тех пор мы живем на два дома, много путешествуем вместе (он ездил со мной в Таджикистан), но много времени проводим по-отдельности. Живем в скайпе и месяцами не видимся, у каждого куча дел в родных странах, и мы это уважаем.

Заравшанская долина, Таджикистан
Заравшанская долина, Таджикистан


Любовь, творчество и путешествия – самое классное из всех сочетаний!

Таджикистан. Тебя отговаривали туда ехать: «ничего не снимешь», «украдут за выкуп»… Как часто ты прислушиваешься к советам или всегда все делаешь по-своему?

Не очень прислушиваюсь, ведь каждый дает советы исходя из своего опыта и удачи. Единственный совет, к которому я прислушалась – не ехать одной. Это и правда оказалось важно. Порой мы были на пустой дороге в сумерках и нам приходилось искать машину или ночлег и в такой ситуации одной мне не хотелось бы оказаться. Хотя уверенна, что если бы я в итоге поехала одна и все бы сложилось по-другому, может сейчас давала бы другие советы.

Как ты искала героинь? Все таджикские мужчины в Москве, в стране остались их жены, и ты хочешь снять о них историю. А дальше что? Таджикистан – большая страна.

Я никого не искала заранее, так как это могло исказить исследование. Мы проехали всю страну от Заравшанской долины, через центр, Вакханскую долину и Памирский тракт до самой Киргизии. Останавливались в десяти или двенадцати кишлаках и трех городах. В каждом проводили по несколько дней, где-то дольше.

Надеяться. Гулнамо и ее муж копят деньги на новый дом. Муж работает в России 8 месяцев в году, через год семья надеется начать стройку.
Гулнамо и ее муж копят деньги на новый дом. Муж работает в России 8 месяцев в году, через год семья надеется начать стройку.

Приезжали к кому-то домой, знакомились с семьей, соседями. Я рассказывала о нашей идее и люди помогали. С кем-то было проще найти контакт, с кем-то очень сложно. Люди в возрасте говорят по-русски лучше, чем молодые. От них я узнала множество историй, ставших основой для проекта.

Было даже так: мы просто шли по устью горной речки и к нам подошла маленькая девочка и позвала на чай согреться, она стала одной из героинь истории.

Какую героиню было труднее всего уговорить, если они отказывались фотографироваться?

Были те, кто отказывался сниматься, и они не попали в проект. Их было много. Были те, о ком мне рассказали родственники, и приходилось снимать украдкой. Одна из историй как раз о девушке, которая сказала, что если муж узнает, что она говорила со мной и дала себя сфотографировать, у нее будут большие неприятности. Поэтому я сфотографировала ее со спины. Если приглядеться, многие героини сняты со спины или с закрытыми лицами. Они все просили об этом, и я не могла не уважать их просьбу.

В серии всего 11 снимков. Почему не 20 или 30?

Мне хотелось каждой фотографией рассказать чью-то историю, каждый раз разную, которая бы поддерживала тему, в то же время лаконичную, чтоб поместилась в несколько строк. Таких историй было одиннадцать. Плюс формат фотоконкурсов, как правило, подразумевает 10-12 фото, а нет ничего тяжелее, чем пытаться резать серию под конкурс.

Кишлак, в котором живут Анзурат, находит в 8 км от ближайшей дороги. Все, что есть в ее доме, было принесено на руках.
Кишлак, в котором живут Анзурат, находит в 8 км от ближайшей дороги. Все, что есть в ее доме, было принесено на руках.

Для нас в России Таджикистан ассоциируется с дворниками и стройками, но ведь на самом деле это красивейшая страна с фантастической природой и традициями.

Что дало тебе само путешествие, если говорить об автостопе и прочем?

Таджикистан дал мне понимание, что не каждое путешествие – это круто и весело, и порой так бывает, что самые сложные становятся самыми важными. Я уже не помню плохого, но сейчас живу тем хорошим, что дала мне эта поездка.

По поводу автостопа поняла, что точно не подхожу для этого вида путешествий. Это очень сложно, и я бы не хотела это повторять. В одной фуре у нас украли камеру и то бессилие, которое сводило меня с ума при виде людей, которые улыбались и говорили, что ничего не знают – это точно не то чувство, которое способствует позитиву в путешествии.

Камер было много, но техника может подвести, это надо учитывать. Из четырех камер – одну украли, вторая (основная) сломалась на десятый день, и мы остались со слабеньким «Кеноном 60D». Я думала, что все – это катастрофа. Но мы отлично отработали с этой малюткой, и я поняла, что вообще не важно какая у тебя техника, главное, кто ты и что можешь.

Фаришта не видела своего мужа 1,5 года, он уехал работать в Москву спустя три недели после их свадьбы.
Фаришта не видела своего мужа 1,5 года, он уехал работать в Москву спустя три недели после их свадьбы.

Еще интересное про камеру: мы взяли «Поларойд». Это была одна из лучших уловок за всю поездку. Дарили местным фотографии, и они сразу меняли отношение.

Мы чувствовали себя немного конкистадорами, которые покупали у туземцев золото за блестящие стекляшки, но это приносило людям много радости и помогало работать.

Хотел спросить о любимой фотографии, но взял «Лодочника» из цикла про Варанаси. Цикл называется «Освобождение». Поделюсь тем, что чувствую: у меня больше вопросов и тревоги в душе, чем умиротворения. Он плывет туда, и там явно что-то есть – там не пусто, только он пока не знает, что… И повернуть уже не сможет… Что ты чувствовала, сидя в лодке?

Помнишь фильм «Пираты Карибского моря»? Там был момент, когда по морю в тумане плывут лодки, а в них сидят люди с тусклыми фонариками. Они умерли и плывут в царство мертвых. Вот примерно такая у меня была иллюзия. Я уже потом, глядя на фотографию поняла, что это Стикс (в древнегреческой мифологии – олицетворение первобытного ужаса и одноименная мифическая река. – Арриво) и плывем мы в царство Аида.

Серия «Освобождение» – самая близкая мне из всех, что я делала. Я делала ее для себя, чтобы как-то переварить понятие смерти. Серия снята в Варанаси, где все пропитано ощущением цикличности.

По ступеням к Ганге тысячи лет спускаются люди. Они приходят и уходят, а ступени напоминаю о том, что на смерти ничего не заканчивается. Из этого можно так много выдумать о боге, о страхе и вере, о том, что будет дальше, и о том, какое место выбрать в этом круговороте для себя.

 


Автор интервью: Иван Кузнецов

Фото: очаровательная Катерина Савина

Хочешь стать новым героем? Пиши на info@arrivo.ru



Комментарии